Уже давно я не чувствовала себя такой спокойной и расслабленной. Я задремала прямо в ванне, на плече Линсена, под его рассказы. И он позволял мне отдыхать; не будил, лишь нежно гладил волосы и плечи.

Потом сквозь сон прорезались мутные образы: вот Линсен вытащил меня из воды, завернул в полотенце и на руках донёс до кровати. Скрипнул дверцей шкафа, накинул на меня первую попавшуюся сорочку и укрыл одеялом. Шёлковые губы коснулись моего виска: нежно и с трепетом. А потом хлопнула дверь, и я осталась одна в блаженной темноте.

Сон был глубоким и безмятежным, как у ребёнка. Сомнения, пригибающие к земле, наконец, отпустили. В своих видениях я летала. Покровители, что так долго испытывали меня силой, болью, презрением и разочарованием, даровали в награду настоящее счастье. Теперь всё казалось мелким и незначимым: и Элси, и подвал, и Элсарио…

Разбудил меня спазм в животе. Такой внезапный и сильный, что я подскочила чуть ли не до потолка. Боль обрушивалась водопадом и, нарастая, концентрировалась внизу живота. Она толкалась, извивалась, пульсировала. Странная боль, особая. Не похожая ни на вести кровной связи, ни на пищевое отравление.

Я сжала губы, но громкий стон всё же прорвался наружу. Стены залила чёрная краска, а на висках проступил ледяной пот. Согнувшись пополам, я завернулась в простыню и переждала спазм. Боль отступила, как ни в чём не бывало, оставив светлое облегчение.

– Спокойно, Сирилла, – прошептала я, подбадривая сама себя. – Просто ты слишком давно не подпускала к себе мужчину. Твоё тело не понимает, что произошло.

Объяснение казалось логичным и правдивым. Но тревога, бьющаяся в животе, говорила обратное. Как и интуиция. Со мной происходило что-то странное, непредвиденное. И прошлая ночь никак не была с этим связана.

Чтобы не впадать в панику, я прочитала ключ. Поток снизошёл быстро: стремительным головокружением и приятной тяжестью в ладонях. По комнате заструился запах жасмина и ванили. Когда он заиграл в полную мощь, я вытащила из воздуха ворох жёлтых энергетических нитей и выпустила себе под рёбра. Пульсирующие золотые искры, скрутившись спиралью, просветили кожу. Энергия текла равномерно, как чистый ручей, и не встречала препятствий.

Я фыркнула, удивившись результату: никаких признаков недуга. Быть не может такого! С чего тогда эта боль, выжимающая без остатка?! Откуда?!

Немного обуздав тревогу, я вспомнила, что дважды уже сталкивалась с этим неведомым недугом. Первый раз – ещё в Наставне, через год после того, как ушла Сиил. Мать тогда повела меня в амбулаторию, но жрица ничего не увидела: лишь сказала, что я прикидываюсь, и велела больше времени уделять моему воспитанию. Ещё один эпизод случился через пару лет, в Академии, когда я чуть не потеряла сознание на лекции по анатомии человека и нефилима. Но во второй раз было проще: я уже умела использовать Поток на полную, и быстро себя обезболила. Оба раза спазмы начинались неожиданно, прихватывали с поразительной периодичностью и столь же внезапно завершались.

И оба раза у меня не обнаруживалось никаких признаков недуга.

Заправив кровать, я бросила беглый взгляд на часы. Девять тридцать. Завтрак уже завершается, а я так и не успела спуститься! Этим утром есть мне, как ни странно, хотелось, и очень сильно. Голод кружил голову, и мысль о том, что придётся терпеть его до обеда, повергала в уныние.

Я торопливо ополоснула лицо. Выгребла из шкафа корсет, первое попавшееся платье, и на ощупь застегнула крючки на спине. Хотела было уже идти, как дверь с тихим скрипом приоткрылась. До слуха донеслось мерное шуршание метлы, а в номер просочился восковой аромат.

– Госпожа, – проговорила пожилая нефилимка-горинчная, застыв в дверном проёме, – я думала, вы…

Фраза оборвалась посередине, прервавшись глухим ударом. Громкий стон рассеял тишину, а затем перешёл в пронзительный крик. Из проёма повалил чёрный дым. Потянуло палёным.

Я ринулась к двери и застыла на месте от удивления.

Неведомая сила опрокинула нефилимку на косяк и подкосила её ноги. Женщина дёргалась, с громким визгом размахивая руками. По телу её струилось золотое сияние, слепящее и едкое, как зенитное солнце. Странная энергия, берущаяся из ниоткуда, волнами гуляла по коже горничной, оставляя алые полосы. Одежда трескалась и горела под жёлтыми энергетическими плетьми.

Я наблюдала за жутким и завораживающим зрелищем, не в силах двинуться. Язык приклеился к нёбу. По мышцам лился расплавленный воск и тут же застывал, превращая тело в манекен.

– Милая госпожа! – выкрикнула женщина. – Помогите же, во имя Покровителей!

Вопль нефилимки раскрошил густое оцепенение, и я закричала, вторя ей. Ледяной пот покатился по вискам, а тело, наконец, соизволило подчиниться. Новообретённые движения казались неловкими, как у ребёнка, что едва научился ходить.

– Что происходит?! – я на полном пару метнулась к горничной и, повинуясь неосмысленным инстинктам, втянула её в номер за краешек платья.

Нефилимка обрушилась на меня, как гора, и мы обе свалились на пол. Следом бухнулась метла, простучав по паркету. Свечение вокруг тела горничной растаяло, как ни в чём не бывало. Я всё ещё видела воспалённые полосы на её коже, но они бледнели с каждой секундой. Страшно подумать, как перенёс бы такое испытание человек.

– Что случилось? – выпалила я, поднимая голову.

– Одним П-покровителям известно, – горничная распахнула испуганные глаза. Багровые, вздутые линии на её коже стремительно выцветали и выравнивались. – Я просто стояла в дверях. А тут на меня обрушилась эта энергия. Ниоткуда. И затрясла, как в танце.

– Энергия?! – я вскочила, как ошпаренная. Предчувствие неладного накрывало всё сильнее и омерзительной оскоминой подкатывало к горлу.

– Думаю, если бы вы оказались на моём месте, вам было бы больно, – пожилая нефилимка вцепилась дрожащими пальцами в краешек кровати.

– Как вы не понимаете? – страшная догадка озарила мысли, и я поспешила её озвучить. – Я и должна была оказаться на вашем месте! Потому что всегда выхожу к завтраку раньше, чем вы приходите убираться!

Не помня себя от ужаса, я подкралась к распахнутой двери. Предусмотрительно прихватила по дороге стул и выставила перед собой, как щит. Каждый шаг давался невероятным трудом. Ноги подкашивались и не слушались. «Меня хотят отправить к Покровителям», – звенело в голове, отдаваясь бесконечным эхом.

Ножки стула пересекли порог. Ничего не произошло. Лишь из глубины коридора донеслись чьи-то шаги и тут же стихли.

– Странно, – я оттолкнула стул. Проехавшись по паркету, он врезался спинкой в стену. – Очень странно.

Горничная обескуражено стояла позади и рассматривала прожжённые полосы на униформе. В её белых нефилимских глазах плескалось полнейшее недоумение.

Я нагнулась и припала к полу, тщательно рассматривая косяки и ища признаки порчи или печати. Слева, ближе к порогу, заметила наклеенный символ – сеть перевитых дуг. Тревога тут же набросилась сзади, как вор, и закружила голову. Происходящее казалось дурным сном, осколком нереальности, вырванным из ночного кошмара.